РАСКАЯНИЕ БЫВШЕГО МУЖА

Соболезную вашей утрате

— Мне нужно ехать, не мог бы ты, пожалуйста, остаться с Ноем? Не знаю, как долго меня не будет, — говорю рассеянно, беря сумочку.

— Конечно. Приеду как можно скорее, как только смогу попросить маму прийти посидеть с ним, — отвечает Эдвард, но это заглушается звоном в ушах.

Почти ничего не доходит, когда прощаюсь с сыном и ухожу. Сажусь в машину и еду в больницу. Мысли полностью погружены в воспоминания.

Взрослея, можно сказать, была эмоционально заброшена. Ребёнок, которым никто из родителей особо не дорожил. Любимицей отца была моя старшая сестра Эмма. Он называл её своей малышкой. Своей принцессой. Любимцем матери был старший брат Трэвис. Он был её красавчиком. А я ничьей любимицей не была. Была просто Евой.

Всегда чувствовала себя нежеланной. Нежелательной. Не только с родителями, но и с братьями и сестрами. Что бы ни пыталась делать — хорошие оценки, спорт, школьные кружки — всегда оставалась в тени. Всегда чувствовала себя чужой, смотрящей со стороны. Никогда не была частью большой счастливой семьи.

После того, что произошло девять лет назад, те скудные отношения, которые у меня были с семьёй, полностью исчезли. Трэвис редко разговаривал со мной, а он и отец даже прилагали усилия, чтобы открыто меня игнорировать. Мать была не намного лучше. Разговаривала со мной или звонила только когда было что-то важное сказать. С сестрой ситуация была совершенно иной. Мы не виделись и не разговаривали уже девять лет. Последние слова, которые она мне сказала, были о том, что я для неё мертва. Что у неё больше нет сестры.

И вот я здесь. Еду в больницу, потому что отца подстрелили, а всё, что чувствую, — онемение. Несмотря на всё, что произошло. Разве не должна чувствовать что-то большее? Может быть, грусть?

Что должен чувствовать человек, когда ему говорят, что отец, который отвергал тебя всю жизнь, лежит в постели с пулевым ранением? Как должна реагировать? И странно ли, что ничего не чувствую?

Вся дорога до больницы проходит в размышлениях. Думаю о детстве и даже части взрослой жизни. Боль и обида всё ещё там. Не думаю, что боль отвержения собственной семьёй когда-нибудь пройдёт.

Вот кто я. Отвергнутая женщина. Сначала семьёй, потом мужем и его родными. Единственный, кто принимает меня и любит такой, какая есть, — это Ной.

Добраться до больницы заняло немного времени. В нашем городе была одна большая центральная больница, и я просто знала, что отца привезли именно туда.

Припарковав машину, выхожу. Прохладный вечерний воздух растрёпывает волосы. Делаю глубокий вдох и расправляю плечи, прежде чем войти в здание.

— Ищу Джеймса Дарта, думаю, его привезли с огнестрельным ранением, — говорю регистратору, подойдя к стойке.

— Кем приходитесь? — спрашивает она.

— Он мой отец.

Она кивает.

— Подождите минутку. — Останавливается, печатая на компьютере. — Так, он в реанимации, его готовят к операции. Идите прямо, в конце увидите дверь в отделение неотложной помощи. Там найдёте свою семью.

— Спасибо.

Поворачиваюсь и следую указаниям. Сердце бьётся с каждым шагом.

— Он будет в порядке. Скоро поправится и вернётся к прежнему, — шепчу себе.

Несмотря на разногласия, хотела, чтобы он был здоров. У нас с ним может и нет отношений, но он любящий с Ноем, и это всё, о чём могу просить.

Толкаю дверь и вхожу. Сразу замечаю маму и Трэвиса на стульях в зале ожидания. Собираюсь с духом и подхожу к ним.

— Мама, Трэвис, — говорю в качестве приветствия.

Они оба поднимают на меня глаза. Глаза мамы красные от слёз, а её голубое летнее платье покрыто кровью. Глаза Трэвиса сухие, но всё равно видно, как сильно это на него влияет. Он пытался держаться ради мамы.

Сажусь рядом с ней.

— Что случилось и как он?

Вопрос вызывает новый поток слёз.

— Его дважды подстрелили по дороге домой из магазина, прямо возле нашего дома. Сразу вызвала скорую, и мы привезли его сюда. Врачи говорят, что одна пуля пробила лёгкие, а другая — почку. Готовят его к операции, — голос срывается в конце.

Киваю. Хочу утешить её. Обнять, но не думаю, что мои прикосновения будут желанными.

— Не волнуйся. Отец — самый сильный человек, которого знаю. Он будет в порядке, — пытаюсь успокоить её.

Она ничего не говорит. Просто продолжает плакать.

Несколько минут спустя выкатывают отца. Он одет в больничную рубашку и лежит на каталке. Трэвис и мама тут же встают и бегут к нему.

Остаюсь сидеть. Вполне уверена, что моё лицо — последнее, что он хочет видеть. Он предпочёл бы увидеть Эмму.

Смотрю, как мама плачет над ним. Он слабо вытирает её слёзы, но они продолжают течь. Он что-то говорит Трэвису, и Трэвис кивает. Его лицо исполнено решимости. Прежде чем его увозят, вижу, как он передаёт маме что-то похожее на бумагу. Это вызывает новые слёзы на её лице.

Она целует его, и его увозят. Мама и Трэвис возвращаются и садятся на свои места. Мы не разговариваем, начиная долгое ожидание.

Встаю, хожу взад-вперёд, снова сажусь. Покупаю всем кофе. С каждой минутой становлюсь всё более тревожной, как и остальные. Два с половиной часа спустя врач приходит в зал ожидания.

По мрачному выражению его лица понимаю, что отец не выжил. Мама чувствует то же самое, потому что начинает всхлипывать.

— У него случилась остановка сердца. Мы сделали всё, что могли, но не смогли его спасти. Соболезную вашей утрате, — говорит он.

Звук, который вырывается из губ мамы, звериный. Полный боли и горя. Трэвис ловит её, прежде чем она падает, и они оба опускаются на пол. Оба плачут от утраты.

Отец умер, и я знала, что это означает — Эмме придётся вернуться.

<<<ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА >>>